Иванов Генрих Иванович
1931 г.р. Родился в Свердловской обл., Россия. В Херсоне с 1972 г.
Отца в 1941-м году призвали. В 1942-м он был под Харьковом, Изюм-Харьков, в составе 6-й армии. Был в окружении этой армии, всё командование попало в плен, разбили нашу 6-ю армию. И с тех пор мать с четырьмя детьми, я самый старший был, нас четверо: через три года брат, через три года сестра, и в 1940-м, в июне, за год до войны -младшая сестрёнка.
Когда отец погиб, нас из государственного дома выселили, матери пришлось собрать всё, что можно было продать. Купили дом в том же городе, там и жили. Дом двухэтажный, на втором этаже дедушка с бабушкой, родственники наши, а на первом этаже мы.
Сначала ничего не было, потому что всё было вложено в дом. За дом мать с дедом отдали 160 тысяч, в том числе патефон 10 тысяч, телёнок 20 тысяч, велосипед матери 10 тысяч, отцовский велосипед 10 тысяч, одежда отцовская вся пошла в дом. И год я ещё этой хозяйке носил молоко. Потом мы корову купили, списанные коровы продавались. Вот так и жили: мать на работе, я старший. Мама работала учительницей младших классов. Жили, конечно, очень бедно, как говорят — с хлеба на квас.
Никто нам не помогал. Единственное что, может быть, маме там что-то в школе помогали. До сих пор удивляюсь мужеству матери — с четырьмя детьми, старшему 10, младшей годик. Там было не до гулянок, но когда разрешили ёлки ставить (где-то, наверное, в 1943-м), украшения делали сами — делали цепи, полосочки бумаги, красили красной, зелёной краской, и обязательно звёздочки. Дедов Морозов я не помню.
У нас был госпиталь в школе организован во время войны, и мы туда ездили, начиная с шести-семи лет. Мы давали концерты военно-раненным. Раненых было полно, и вот им устраивали такие концерты.
Мы были воспитаны на книгах, которые писали наши писатели, было пионерское движение. Всю войну, несмотря на то, что у нас на доме звёздочка была (это у тех, кто ушёл на фронт), и мы были пацаны, и хотя и у себя надо было дрова пилить, мы помогали семьям погибших. Отопление было только дровами — город был весь построен из леса, у нас два дома были только кирпичные. И вот мы таскали воду, пилили дрова. Школа организовывала поездки по деревням, собирали клюкву, рябину, ягоду — и на фронт. Помню, у нас была лосиная шкура, так бабушка из этой шкуры срезала шерсть и на фронт вязала рукавицы, отправляли посылки — первому попавшемуся солдату передавали.
Очень хорошо помню день Победы: в 6 часов утра я услышал выстрелы. Сразу повыскакивали все из домов — что такое? Радио не включили. Говорят: «Победа!» Начали стрелять — кто из ружей, кто из чего, радость неописуемая, потому что четыре года, как в песне поётся — мать без сына, а мы без отца.
* * *
Гоманюк Екатерина Николаевна
1941 г.р., Родилась в селе Верба Ровенской обл. В Херсоне с 1965 г.
Війну не помню. Помню, що оце якісь воєнні ходили і все щось спрашували у мами — «Совєти нє пріходілі?» Або по-другому — «Бандерівці не приходили?». Оце я вже помню — як приходили воєнні в формах. Помню як вивозили людей на Сибір. Оце помню. Бачіла як тьотю Настю вивозили. Холодно вже було — або пізно осінню, або зимою. На підводі. В неї було скільки? — шестеро дітей і вона. Оце їдуть на підводі, ну які там можна пожитки взяти — без нічого, без чємоданов, без хліба. Так люди оце кидали — хто куфайку кине, хто сапоги, хто буханку хліба. А по боках надзіратєлі шли, но вони на це не обращали вніманія — тому що куча дітей, куча дітей і одна баба. І нічого ніхто не говорив. Я так помню, що оце кидали, всі плакали, всі повиходили. А вивезли їх за то, що чоловік її був у бендерах. Він вже давно був вбитий. Но тоді всіх визивали. А тьотю Настю визвали і сказали — «твій чоловік ходив туда?». А вона вказала, що да, пішов у ліс. А мама вже потом розказували, що от-от ударить: “Говорі, сука, гдє он?”. Нікуда він, не був він у бендерах, все нє-нє-нє. В общєм, не було у них доказатєльств. Потому що научили мамку — щоб не дєлали, будуть бити — не говори. А батька вбили в 41-у в першому бою. Хтось розказував — тільки перший бій, і його в першому бою вбили.
