Лонский Сергей Иосифович 1925 г.р., родился в г.Кировограде. В Херсоне с 1930 г.
Я ушел в подполье, то есть ушел из Херсона, ходил по селам. Селяне нас кормили, на 7-10 человек наваривали большой котел — какие у нас люди! А немцы всё забирали, мужиков всех угоняли. Мы собирали оружие, с нами немцы ходили, антифашисты-дезертиры. Мы им одежду давали, они нам — оружие. Мы на ломаном немецком общались, и они на таком же ломаном русском — если жизнь заставит, заговоришь по-всякому. Я помню несколько человек — не хотели они воевать за фашизм. И они прятались. Им надо было переменить одежду, потому у них была военная форма. Это мы могли даже в немецкое одеваться, потому что ходили во всяком — и в советском, и в немецком, а им же нельзя, их сразу видно — увидят, заподозрят. Мы собирали оружие, припрятывали, потом в случае необходимости можно было воспользоваться, и немцы эти отдавали своё оружие. Но их же тоже вылавливала фельджандармерия — была у них полевая жандармерия. Мы переходили из одного села в другое, ночевали в скирдах, в скирде очень тепло даже зимой. А немцы — эти фельджандармы, — ходили и простреливали скирды, убивали людей, конечно.
В одном селе в Херсонской области я встретился с одним немцем, потом ещё два немца, потом ещё несколько человек, мы поговорили. Они воевать не хотели, ну за что воевать? Видели же, что уже проиграли… Они отдавали оружие, и просили, чтобы мы им доставали одежду. Их прятали, кормили наши селяне, хороший народ у нас, очень хороший. Когда ситуация такая, народ показывает свои лучшие стороны, и худшие тоже показывает, конечно. Все стороны показывает. Но дезертиры среди немцев были, это не единичный случай, и эти немцы не любили гестаповцев. Они остались и где-то пересидели. Многих убивали в тюрьме, сбрасывали в ямы. Потом, после войны, из этих ям выгребали кости и на Камышанское кладбище вывозили.
Наши подпольщики кучковались, прятались. Конечно, организации не было, мы передвигались то с одним, то с другим. Это сейчас хорошо писать, что была единая организация, один лидер — Илюша Кулик, он как главный был, активный, хороший, честный парень, энергичный. Я с ним сталкивался перед войной, мы ходили на валы, играли в военные игры. Илюша Кулик в городе был, у него была своя компания, а я по сёлам ходил. У нас не было руководства. Были у нас ребята старшие, ну а нам сколько было? — по 17 лет… Мы помогали, конечно, хотя ничего я особенного не делал, но таких, как я, были миллионы. И врагу я нигде не прислуживал.
Лонский С.И.
* * *
Олейникова Анна Даниловна 1923 г.р., родилась в г. Миргород, Полтавская обл. В Херсоне с 1941 г.
Моя мама работала на курорте в Миргороде. Перед войной я уехала к старшей сестре в голую пристань, приехала — а через четыре дня началась война. Утром мы спали, начали кричать: «Война! Война!» Это было страшно. Прошло время, а я раздетая, летнее платьишко на мне и больше ничего, я же на лето в гости приехала. Что мне оставалось делать? Я пошла в военкомат, говорю — так и так, вернуться я не могу, сестра не пускает домой в Миргород, говорит, что кто-нибудь тебя обидит в дороге. В военкомате сказали: «Нет, будешь жить тут, пока война кончится». А война идёт и идёт. Я снова пошла в военкомат, у меня же нет ни обуться, ни одеться, а я боевая такая. Военкомат мне отвечает: «Деточка, отступаем, слишком сильно немцы гонят нас! Ты тут пригодишься!» А я думаю — как пригодиться? Послали нас на окопы рыть сначала, там уже с людьми познакомилась, партизанский отряд организовался.
В партизанском отряде мы помогали, чем могли: надо было кому-то в разведку пойти, сказать, где немцы стоят. В разведку ходили по одному. В плавнях надо было следить, мы ходили, смотрели, а потом докладывали старшим, так и пережили… Потом меня контузило, присыпало землёй, снаряд рядом разорвался. У меня ранение есть, я на одно ухо не слышу, так случилось…
Горе, конечно, было большое — в Голой Пристани повесили три человека партизан. Бедова Василия Петровича я запомнила, а ещё двоих я не запомнила фамилии, это было слишком тяжело… Их предал старик, когда они ехали на встречу: им попался по дороге старик, и они его не убрали с пути, а он их предал. И их повесили — три человека на стадионе в Голой Пристани. У Василия Бедова осталась жена с тремя маленькими детьми — Всеволод, Володя и Шурик. После казни Бедова как-то распался отряд, не было сильного руководителя, чтобы всех удержал. Только на одном острове ребята сумели удержаться, но и там мальчика одного повесили.
Румыны у нас свирепствовали, это жутко! Румыны ужасные были, страшные, от румын приходилось тоже прятаться.
В 1943 году вернулся парень, раненый, рука была на подвязке, на костылях, и предложил мне замуж выйти. Ну, я и вышла замуж, сельсовета не было, в церкви вышла замуж. Немцы ещё были, но он был ранен под Витебском в Белоруссии и как-то сумел добраться. А потом, когда наши вернулись, он опять ушёл на фронт, а когда вернулся, я уже имела ребенка. Дитё у меня появилось в 1944-м, а когда муж вернулся с фронта, он написал в Министерство связи Средней Азии. Я прожила в городе Фрунзе семь лет, но мы вернулись в 1953 году, тяжело мне было в средней Азии: пойдёшь что-то купить — а он говорит: «Моя не понимает.»
Так и выжили…
Олейникова А.Д.
Источник: Альманах «Живая история» в рамках проекта «Диалог поколений»
